Семдесят и сто

Люд­ми­ла, моя тё­ща, ин­ва­лид-ко­ля­соч­ник, по­сле При­ча­ще­ния в хра­ме по­про­си­ла от­вез­ти её в По­кров­скую бо­га­дель­ню, чтобы по­об­щать­ся с та­мош­ни­ми на­сель­ни­ца­ми.

С Усти­ньей, 104-лет­ней на­сель­ни­цей, у неё со­сто­ял­ся та­кой раз­го­вор:

- Те­бе сколь­ко лет, Люд­ми­ла? - спра­ши­ва­ет её Усти­нья, ошу­пы­вая, так как ни­че­го уже не ви­дит.
- Мне семь­де­сят.
- Ой, да ты же мо­ло­дая ещё! У ме­ня толь­ко по­сле ста лет про­бле­мы со здо­ро­вьем на­ча­лись - упа­ло зре­ние и слы­шать ста­ла ху­же...

Я стою ря­дом, улы­ба­юсь и ду­маю: "На что мы во­об­ще жа­лу­ем­ся в свои со­рок семь!"