Письма с фронта

"Доб­рый день Ма­рия Ти­мо­фе­ев­на. Шлю я те­бе го­ря­чий и сер­деч­ный при­вет. Ещё го­ря­чий сер­деч­ный при­вет доч­кам Ни­ноч­ке и Га­лич­ке. За­тем со­об­щаю, что я по­ка жив и здо­ров..."

Так на­чи­на­ет­ся боль­шин­ство пи­сем, на­пи­сан­ных мо­им пра­де­дом Алек­сан­дром Ти­то­ви­чем Тю­мен­це­вым, с фрон­та. Его дочь Га­ли­на, ко­то­рая и по сей день жи­ва, бу­дучи ма­лень­кой де­воч­кой, на­учи­лась чи­тать и пи­сать, чтобы иметь воз­мож­ность пи­сать от­цу пись­ма на фронт. Она же и хра­ни­ла все эти го­ды его от­ве­ты.

Я пе­ре­чи­ты­ваю, вгля­ды­ва­ясь в незна­ко­мый по­черк, и через неко­то­рое вре­мя на­чи­наю слы­шать го­лос сво­е­го пра­де­да. Пра­де­да, ко­то­ро­му то­гда бы­ло мень­ше лет, чем мне сей­час!

Он пи­шет, что "...та­кое по­ло­же­ние за­став­ля­ет нена­ви­деть вра­га ещё боль­ше... Я свой счет ин­ди­ви­ду­аль­но­го ис­треб­ле­ния бан­ди­тов по­вы­сил на се­го­дняш­ний день ещё на пять, ко­то­рые по­лу­чи­ли по мет­ру бо­га­той со­вет­ской зем­ли на веч­ное поль­зо­ва­ние. Но они са­ми пре­вра­тят­ся в зем­лю и на­ша зем­ля ещё луч­ше удоб­рит­ся..."

"Ма­ру­ся, ты пи­са­ла, что хо­чешь паль­то про­ме­нять на хлеб. Луч­ше ме­лочь про­ме­няй из тря­пок, ес­ли необ­хо­ди­мо, но бо­лее цен­ные ве­щи под­бе­ре­гай, они сго­дят­ся. По­ка я жив, я все­гда имею на­деж­ду, что я вер­нусь. Ко­неч­но, мы хо­тя и без ру­ба­хи бу­дем, смо­жем через неко­то­рое вре­мя вос­ста­но­вить. Зна­ем, ведь вся­кое пе­ре­жи­ва­ли, а в лю­ди вы­хо­ди­ли..."

"Ес­ли бу­дет сча­стье на жизнь у ме­ня, то как разо­бьём вра­га, то­гда я при­еду до­мой, то­гда бу­дем ста­рать­ся улуч­шать жизнь и на­вер­ня­ка об­рат­но бу­дем есть кон­фе­ты и пря­ни­ки и ещё кое-что хо­ро­шее. По­ка жди..."

"Га­ля спра­ши­ва­ет, у ме­ня боль­шая или нет бо­ро­да, но я бо­ро­ду брею по­это­му нет бо­ро­ды. Во­ло­сы та­кие же но­шу, как и до­ма но­сил. Так что по­ка я ещё не ста­рик, сред­них лет и по­ка здо­ров. Во­юю хо­ро­шо, фри­цев бью и бью со зло­бой за то, что они при­шли на чу­жую зем­лю.."

"Неж­ность, ис­крен­ность и лас­ку
В гнев свя­щен­ный пре­вра­ти!
Бра­тья спро­сят нас в пу­ти:
"Сколь­ко нем­цев на гер­ман­ской
Уни­что­жил?... При­кру­ти
Штык, на­двинь по­ту­же кас­ку,
Нам ещё ид­ти, ид­ти..."

"...в са­мую труд­ную ми­ну­ту то­же нуж­но чем-то от­вле­кать се­бя, чтобы все труд­но­сти лег­че пе­ре­жить, дур­ные мыс­ли вы­гнать из го­ло­вы, а при здо­ро­вых мыс­лях, как мы го­во­рим, и жизнь со­хра­нить мож­но, в боль­шин­стве гиб­нут кто рас­те­рял­ся и не мо­жет сам со­бой управ­лять, то и в лю­бых усло­ви­ях мо­жет быть ка­пут..."

"Ма­ру­ся, ес­ли есть воз­мож­ность сфо­то­гра­фи­ро­вать­ся, то все трое вы­шли­те мне кар­точ­ку. Я хо­тя по­смот­рел бы на вас. У ме­ня фо­то­гра­фи­ро­вать­ся негде. По­это­му я не мо­гу от­пра­вить вам кар­точ­ки. Я вот уже год граж­дан­ской пуб­ли­ки не ви­дал. И год ни од­но­го дня не про­жил, чтобы гро­му стрель­бы не слы­хал. Всё бо­лее и бо­лее в ду­ше на­рас­та­ет, чтобы ско­рее раз­де­лать­ся с этим ока­ян­но по­га­ным вра­гом че­ло­ве­че­ства. Всё же в дан­ный пе­ри­од идет рас­пла­та с мерз­ким вра­гом. И воз­мож­но не так да­лёк тот день, ко­гда раз­де­ла­ем­ся на­все­гда с на­вя­зав­шим­ся па­ра­зи­том."

"...ещё ты пи­са­ла, что ко­гда пи­шешь, то Петь­ка-пе­ту­шок под­пе­ва­ет, но у нас нет пе­туш­ка. Бы­ва­ет то­же под­пе­ва­ют ми­ны, да сна­ря­ды, но у них го­лос нехо­ро­ший, слу­шать сквер­но. Но это ни­че­го, сча­стье бу­дет на жизнь, то всё пе­ре­жи­вём..."

"Ма­ру­ся, Вы пи­ше­те в пись­ме боль­шим на­ри­ца­ни­ем, яко­бы я не на­зы­ваю же­ной те­бя в пись­мах. По-мо­е­му это бу­дет ни­сколь­ко не ни­же, ес­ли я на­зы­ваю Ма­рия Ти­мо­фе­ев­на. Же­на - это сло­во про­сто ка­кой-то тер­мин по­все­днев­ной жиз­ни, но ко­гда в на­ча­ле пись­ма по­здрав­ляю с тем днём жиз­ни и кро­ме то­го шлю го­ря­чий сер­деч­ный при­вет, та­кой при­вет я мо­гу слать толь­ко то­му, с кем моя жизнь свя­за­на. Как то - же­на и де­ти..."

"Я со­об­щаю, что я по­ка жив и здо­ров, но вре­мя жиз­ни про­хо­дит на­пря­жен­но. О бу­ду­щем ду­мать по­ка не при­хо­дит­ся. Толь­ко ко­гда за­ду­ма­ешь­ся о се­мье, то ещё ста­но­вит­ся груст­нее, но это по­то­му, что Ма­ру­ся не пи­шет пись­ма. О том го­во­рить, что не до­хо­дит нель­зя - Нюра Бу­ла­но­ва на­пи­са­ла пись­мо - оно до­шло очень быст­ро, пи­са­но бы­ло 24 ав­гу­ста, и я по­лу­чил 9-го сен­тяб­ря, по­это­му ес­ли хо­тя бы по од­но­му пись­му пи­сать в пя­ти­днев­ку, и то ме­ня из­ред­ка все же ве­се­ли­ли. Ведь ко­гда я по­лу­чу пись­мо, то я се­бя чув­ствую, как сва­лив­ший ка­кую-то го­ру тя­же­сти. Я его несколь­ко раз про­чту. Хо­тя моя жизнь и фрон­то­вая, она ста­но­вит­ся ве­се­лее. Пись­ма - это как буд­то сви­да­ние в дан­ный пе­ри­од. Ко­гда его по­лу­чишь и про­чи­та­ешь, да­же при вы­пол­не­нии за­да­чи, се­бя чув­ству­ешь гор­до и силь­нее, по­это­му про­шу, Ма­ру­ся, ес­ли име­ешь чув­ствие как к му­жу, то пи­ши пись­ма ча­ще, всё же по­ка меч­таю воз­мож­но бу­дем жить вме­сте. А то ка­кое по­лу­чи­лось по­ло­же­ние, что я да­же не знаю в дан­ный мо­мент, где вы жи­ве­те..."

"Ко­гда, Ма­ру­ся, вы жи­ве­те нор­маль­но и от­ве­ча­е­те на пись­ма, я се­бя чув­ствую спо­кой­но, несмот­ря на то, что вам труд­но жить и мне то­же нелег­ко пе­ре­жи­вать дан­ный пе­ри­од. Да и во­об­ще все пе­ре­жи­ва­ют ою­ди ост­рый пе­ри­од, жар­кое во­ен­ное вре­мя. Так что ко­гда при­еду с по­бе­дой к вам, то­гда бу­дем раз­би­рать все непо­лад­ки, ес­ли бу­ду жив..."

"...оде­ко­ло­ну про­сил фла­кон, это ко­гда по­бре­ю­ся, осве­жить­ся - этим са­мым я мо­гу вос­пом­нить про­шлую жизнь в дан­ный труд­ный мо­мент. Пой­ми, ма­ру­ся, что всё на­ше раз­вле­че­ние, ко­гда вы­бе­рем сво­бод­ную ми­ну­ту, то по­го­во­рим, как жи­ли, ка­кая ве­сё­лая жизнь бы­ла, ка­кие шум­ные ве­че­ра про­во­ди­ли, и все­го бы­ло в до­стат­ке. Эти вос­по­ми­на­ния во всех нас за­жи­га­ют ещё боль­ше нена­ви­сти ко вра­гу, чтобы его ско­рее раз­гро­мить и вер­нуть­ся на свет­лую сво­бод­ную жизнь к сво­им род­ным се­мьям..."

"...вы долж­ны все же слы­хать от вер­нув­ших­ся с фрон­та, что зна­чит фрон­то­вая жизнь. по­че­му я все­гда вас про­шу, чтобы вы пи­са­ли ча­ще пись­ма. Ва­ши пись­ма ме­ня все­гда во­оду­шев­ля­ют и внед­ря­ют силь­ный дух в борь­бе с вра­гом нена­вист­ным. И я все­гда вам от­ве­чаю в пись­мах, что я даю клят­ву бить­ся с вра­гом до по­бед­но­го кон­ца..."

...

Тю­мен­цев Алек­сандр Ти­то­вич по­гиб 27 июля 1944 го­да, а через 12 дней его часть вы­шла к Нор­ве­гии и пре­кра­ти­ла бо­е­вые дей­ствия.

Мо­ги­ла Алек­сандра на­хо­дит­ся в 3,5 ки­ло­мет­ра за­пад­нее озе­ра Хи­ста-Яр­ви Су­о­яр­ско­го рай­о­на, Ка­ре­ло-Фин­ской ССР». В на­сто­я­щий мо­мент это тер­ри­то­рия Рос­сии, Ка­ре­лия, 509 км от Санкт-Пе­тер­бур­га. Ме­сто за­хо­ро­не­ния нам най­ти не уда­лось несмот­ря на се­мей­ную экс­пе­ди­цию в этот рай­он, пред­при­ня­тую ле­том 2014 го­да. Мы чест­но про­шли бо­е­вой путь ди­ви­зии и по­след­няя брат­ская мо­ги­ла, най­ден­ная на­ми, бы­ла вы­ры­та за 5 дней до его ги­бе­ли. Ско­рее все­го его мо­ги­ла ока­за­лась под за­ва­ла­ми ле­са, по­ва­лен­но­го бу­рей.

В 1946 го­ду сек­ре­тарь за­гот­зер­на по­про­си­ла 11-лет­нюю дочь Алек­сандра Га­ли­ну от­пра­вить по­чту. Га­ля при­шла на по­чту, через несколь­ко ми­нут на по­чту за­шел муж­чи­на и по­до­зри­тель­но по­смот­рел на неё. Она бро­си­ла по­чту и со всех ног по­бе­жа­ла до­мой. При­бе­жа­ла и кри­чит: «Ма­ма, за­крю­чи­вай дверь, за мной дя­дя бе­жит!» Муж­чи­на узнал адрес на по­чте и при­шёл. Он был одет в во­ен­ное, в ру­ке бы­ла свёр­ну­тая ши­нель. Он был един­ствен­ным остав­шим­ся из пя­те­рых и рас­ска­зал как слу­жил Алек­сандр, где и как по­гиб.

За ме­сяц до ги­бе­ли Алек­сандр Ти­то­вич был на­граж­ден ор­де­ном Крас­но­го Зна­ме­ни за то, что при фор­си­ро­ва­нии ре­ки Свирь 23 июня 1944 го­да про­явил храб­рость и му­же­ство, обес­пе­чи­вая пе­ре­пра­ву. Спу­стя 2 неде­ли он при ата­ке за­стре­лил вра­же­ско­го пу­ле­мет­чи­ка и по­том из это­го же пу­ле­ме­та ко­сил на­сту­пав­ших с флан­га вра­гов. А при фор­си­ро­ва­нии ре­ки Ки­вач це­лых трое су­ток под силь­ным ог­нем про­тив­ни­ка пе­ре­прав­лял на за­ня­тый плац­дарм бо­е­при­па­сы и про­до­воль­ствие, а об­рат­но эва­ку­и­ро­вал ра­не­ных. Бо­е­вые за­да­чи ба­та­льо­на бы­ли вы­пол­не­ны бла­го­да­ря его уме­ни­ям, от­ва­ге и са­мо­от­вер­жен­но­сти.

Ор­ден по­лу­чить он не успел, и спу­стя 70 лет, по­сле несколь­ких мо­их за­про­сов в Ми­ни­стер­ство Обо­ро­ны, в две­ри квар­ти­ры, где про­жи­ва­ет его дочь по­зво­ни­ли и мест­ный го­род­ской во­ен­ком в при­сут­ствии дру­го­го вы­со­ко­по­став­лен­но­го офи­це­ра тор­же­ствен­но вру­чи­ли ей удо­сто­ве­ре­ние к на­гра­де от­ца. Мо­же­те пред­ста­вить её чув­ства в тот мо­мент.

Ему бы­ло 37 лет, мне сей­час 47 и я зо­ву его пра­де­дом...