Запись в библиотеку

Я с са­мо­го дет­ства лю­бил чи­тать, лю­бил кни­ги. Ува­жал пе­чат­ное сло­во и до­ро­жил им. Та­кую лю­бовь мне при­ви­ло моё окру­же­ние.

На­учив­шись чи­тать лет в пять, я, со­стоя в стар­шей груп­пе дет­ско­го са­да, чи­тал вслух под­го­то­виш­кам. за что ме­ня очень лю­би­ла за­ве­ду­ю­щая на­ше­го дет­ско­го са­да.

Ко­неч­но же я был за­пи­сан в го­род­скую биб­лио­те­ку и чис­лил­ся там луч­шим чи­та­те­лем, в сво­ей воз­раст­ной ка­те­го­рии, ра­зу­ме­ет­ся. Все но­вые по­ступ­ле­ния книг до­ста­ва­лись мне од­но­му из пер­вых. Биб­лио­те­ка­ри ме­ня то­же обо­жа­ли - за объ­еди­няв­шую нас лю­бовь к кни­гам и за ак­ку­рат­ное к ним от­но­ше­ние.

У нас в квар­ти­ре на пол­ках бы­ло бо­лее 2000 книг. Са­ми зна­е­те все эти под­пис­ные со­бра­ния со­чи­не­ний, ко­то­рый сей­час ни гро­ша не сто­ят - их го­да­ми пе­дан­тич­но вы­пи­сы­ва­ли и со­би­ра­ли на­ши де­душ­ки и ба­буш­ки.

На­чав с ше­сти­том­ни­ка Ко­нан Дой­ля, я пе­ре­шел к два­дца­ти­двух­том­ни­ку Гер­бер­та Уэлл­са и по­том уже не оста­но­вил­ся, по­ка не пе­ре­чи­тал всё. За­пнул­ся толь­ко на шест­на­дца­ти­том­ни­ке Джо­на Гол­су­ор­си - его Са­га о Фор­сай­тах ка­за­лась мне неимо­вер­но скуч­ной. Это вам не Жюль Верн или Вик­тор Гю­го, тол­стен­ные кни­ги ко­то­рых я гло­тал од­ну за од­ной, не от­ры­ва­ясь, по­ка не до­чи­ты­вал до кон­ца.

Имен­но тол­стые кни­ги я лю­бил за то, что с их ге­ро­я­ми мож­но бы­ло оста­вать­ся по­доль­ше. При­вык­нуть к ге­рою и тут же с ним рас­стать­ся мне ка­за­лось слиш­ком дра­ма­тич­ным, срод­ни рас­ста­ва­нию с близ­ким дру­гом.

Так я чи­тал, чи­тал и чи­тал кни­ги всё своё дет­ство. И это ещё не счи­тая де­сят­ка те­ма­ти­че­ских жур­на­лов, ко­то­рые вы­пи­сы­ва­ли все чле­ны на­шей друж­ной се­мьи, каж­дый в со­от­вет­ствии со сво­и­ми ин­те­ре­са­ми.

Мой па­па на по­след­ние день­ги по­ку­пал имен­но кни­ги, я за­пом­нил это его от­но­ше­ние - как имен­но от дер­жал кни­гу в ла­до­нях, как смот­рел на неё, как бе­реж­но пе­ре­ли­сты­вал стра­ни­цы - в мо­их дет­ских гла­зах это бы­ло свя­щен­но­дей­ствие. А па­па был жре­цом неве­до­мой мне ре­ли­гии, слу­жи­тель Сло­ва.

И сам я по­том ча­сто за­хо­дил в книж­ный ма­га­зин, чтобы по­дер­жать в ру­ках пах­ну­щие ти­по­гра­фи­ей но­вые кни­ги с по­па­дав­ши­ми­ся нераз­ре­зан­ны­ми стра­ни­ца­ми. Кни­ги, ко­то­рые мне хо­те­лось ку­пить, ес­ли б у ме­ня бы­ли на это день­ги. В дру­гой раз, ко­гда мы с от­цом бы­ли в от­пус­ке в Москве, до­мой мы вез­ли, - уга­дай­те - это неслож­но, - пол­ный че­мо­дан книг, куп­лен­ных в сто­лич­ных ма­га­зи­нах.

2.

Вся эта предыс­то­рия толь­ко для то­го, чтобы вы по­ни­ма­ли, на что я был го­тов пой­ти ра­ди ре­гу­ляр­ных встреч с хо­ро­ши­ми кни­га­ми.

Ко­гда я пе­ре­брал­ся в Пи­тер, у ме­ня дол­гое вре­мя не бы­ло пе­тер­бург­ской про­пис­ки, а это - обя­за­тель­ное усло­вие для за­пи­си в лю­бую биб­лио­те­ку го­ро­да. Я по­про­сил сво­е­го дру­га и од­но­класс­ни­ка Юру Бо­га­ты­рё­ва, дать мне свой пас­порт чтобы я мог за­пи­сать­ся в биб­лио­те­ку.

Рань­ше пас­порт граж­да­ни­на СССР пред­став­лял из се­бя про­стую кни­жи­цу из несколь­ких сло­жен­ных вдвое ли­стов, со­еди­нен­ных по­се­ре­дине дву­мя скреп­ка­ми. Эти скреп­ки эле­мен­тар­но раз­ги­ба­лись, поз­во­ляя стра­ни­цу с фо­то­гра­фи­ей из мо­е­го пас­пор­та вста­вить в пас­порт дру­га с за­вет­ной пи­тер­ской про­пис­кой. Что я, соб­ствен­но, и сде­лал.

За­пись в биб­лио­те­ку про­шла по­чти без про­блем, но­мер пас­пор­та биб­лио­те­карь пе­ре­пи­сал в кар­точ­ку чи­та­те­ля с той стра­ни­цы, ко­то­рая ока­за­лась у него под ру­кой. Ме­ня за­пи­са­ли как Бо­га­ты­рё­ва Юру и един­ствен­ная неожи­дан­ность со­сто­я­ла в том, что ко­гда бланк кар­точ­ки был за­пол­нен, мне да­ли его на под­пись, а я к это­му со­вер­шен­но не под­го­то­вил­ся, и по­то­му, немно­го рас­те­ряв­шись, на­пи­сал в кар­точ­ке пер­вое, что при­шло в го­ло­ву - три на­чаль­ные бук­вы фа­ми­лии дру­га. Вы­шла очень нескром­ная под­пись: "Бог!" И та­кой ро­счерк в кон­це. Со вре­ме­нем я по­нял, ко­неч­но, Кто всё вре­мя сто­ял у ме­ня за спи­ной, по­ка я про­хо­дил свои опы­ты с жиз­нью...

Це­лый год я по­лу­чал удо­воль­ствие, по­се­щая эту без вся­кой на­тяж­ки за­ме­ча­тель­ную биб­лио­те­ку непо­да­ле­ку от Нев­ско­го про­спек­та. Она все­гда то ли цве­том фа­са­да, то ли ар­хи­тек­ту­рой на­по­ми­на­ла мне ги­гант­ское пи­рож­ное, гля­дя­щее сво­и­ми ок­на­ми на Фон­тан­ку. Внут­ри это­го зда­ния, кста­ти, быв­ше­го по­дво­рья Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры в Пе­тер­бур­ге, на­хо­дил­ся це­лый мир - чи­таль­ный зал и або­не­мент - с соб­ствен­ной куль­ту­рой, тра­ди­ци­я­ми и при­су­щей имен­но Пи­те­ру ат­мо­сфе­рой.

И в этом за­по­вед­ни­ке куль­ту­ры во­ди­лись осо­бые лю­ди – Чи­та­те­ли. Они, как чле­ны неве­до­мо­го ор­де­на или, луч­ше ска­зать, брат­ства, бы­ли по­гру­же­ны в мир по­ис­ка, об­ла­да­ния и со­зер­ца­ния зна­ний. Ис­ка­те­ли неко­ей за­га­доч­ной Ис­ти­ны, они по од­но­му или груп­па­ми ры­лись в ка­та­ло­гах, ше­по­том увле­чен­но об­суж­да­ли и спо­ри­ли в ко­ри­до­рах, пе­ре­ли­сты­ва­ли под­шив­ки га­зет и жур­на­лов, об­кла­ды­ва­лись стоп­ка­ми книг и что-то из них вы­пи­сы­ва­ли или увле­чен­но чи­та­ли, си­дя с под­жа­ты­ми под се­бя но­га­ми на ши­ро­ких под­окон­ни­ках.

Це­лый год, по­вто­рюсь, я без­пре­пят­ствен­но брал кни­ги, а через две­на­дцать ме­ся­цев мне ска­за­ли, что нуж­но прой­ти пе­ре­ре­ги­стра­цию. Я тя­нул с этим, сколь­ко мог, по­ка биб­лио­те­карь в оче­ред­ное моё по­се­ще­ние ска­за­ла, что все сро­ки про­шли и она не мо­жет боль­ше вы­дать мне кни­ги.

3.

Что бы­ло де­лать? Страсть к чте­нию тол­ка­ла ме­ня на ста­рое. Сно­ва про­шу у дру­га пас­порт, сно­ва под­ме­няю стра­ни­цы, сно­ва раз­ги­ба­ние скре­пок и их ак­ку­рат­ное за­ги­ба­ние.

На этот раз си­ту­а­ция силь­но услож­ни­лась. Я не за­пом­нил с ка­кой имен­но стра­ни­цы адми­ни­стра­тор спи­сал в кар­точ­ку но­мер пас­пор­та. Ведь у ме­ня под мо­ей фо­то­гра­фи­ей был один но­мер а во всем осталь­ном пас­пор­те но­мер был дру­гим! Ка­кой имен­но из них был ука­зан в мо­ём биб­лио­теч­ном блан­ке я не знал...

Скре­пя серд­це я при­е­хал в биб­лио­те­ку и пе­ре­сту­пил, слов­но Це­зарь - Ру­би­кон, по­рог ка­би­не­та, пред­став­ляв­ший со­бой уз­кую, вы­тя­ну­тую в дли­ну ком­на­ту со сто­ла­ми, сто­я­щи­ми сле­ва и спра­ва. И толь­ко в са­мом кон­це это­го ка­би­не­та си­де­ла мисс ре­ги­стра­тор!

Об­ре­чён­но про­шёл я сквозь строй сто­лов с дру­ги­ми со­труд­ни­ка­ми, мне ка­за­лось, что все они в этот мо­мент смот­рят на ме­ня при­сталь­но, стро­го ду­мая: "А со­весть у те­бя есть, граж­да­нин чи­та­тель?" При­сел к ре­ги­стра­то­ру, по­ло­жил со­стря­пан­ный пас­порт на стол. Вздох­нул. Она при­выч­ным дви­же­ни­ем взя­ла его сво­и­ми длин­ны­ми паль­ца­ми с кра­си­вым ма­ни­кю­ром, рас­кры­ла и за­сту­ча­ла по кла­ви­шам...

- Ме­сто ра­бо­ты не из­ме­ни­лось?
- Нет.
- Ме­сто жи­тель­ства не из­ме­ни­лось?
- Нет.
- Но­мер пас­пор­та...

И тут гла­за ре­ги­стра­то­ра округ­ли­лись! Она по­оче­рёд­но пе­ре­ли­сты­вая стра­ни­цу ту­да-сю­да смот­ре­ла то на стра­ни­цу с мо­ей фо­то­гра­фи­ей, то на стра­ни­цу с фа­ми­ли­ей дру­га, то в экран ком­пью­те­ра и так по кру­гу несколь­ко раз. Грудь её под ро­зо­вым вя­зан­ным сви­те­роч­ком на­ча­ла за­мет­но взды­мать­ся от вол­не­ния, ды­ха­ние уча­сти­лось, на бе­лых ще­ках сквозь то­наль­ный крем про­сту­пил ру­мя­нец.

На­ко­нец она под­ня­ла своё ухо­жен­ное ли­цо, зрач­ки её бы­ли рас­ши­ре­ны. Она по­смот­ре­ла мне в гла­за, на­кра­шен­ные рес­ни­цы дрог­ну­ли один раз и она по­лу­шё­по­том, об­ра­ща­ясь ко мне, или ко все­му ми­ро­зда­нию в це­лом, про­из­нес­ла:

- Это­го не мо­жет быть...

3.

Физи­че­ски ста­ло слыш­но как как в её го­ло­ве щел­ка­ют на од­ном ме­сте за­стряв­шие ше­сте­рен­ки. Я за это вре­мя уже при­ки­нул, за сколь­ко прыж­ков смо­гу до­брать­ся до две­ри, вы­хва­тив из её рук свой пас­порт, ес­ли она под­ни­мет шум и вы­зы­вет охра­ну. Моё во­об­ра­же­ние ра­бо­та­ло то­же на всю ка­туш­ку, анд­ре­на­лин за­став­лял по­дра­ги­вать ру­ки и весь я был од­ной сжа­той пру­жи­ной, го­то­вой рас­пря­мить­ся в од­ну се­кун­ду! И пунк­тир­ная яр­ко-жёл­тая ли­ния со стре­лой на кон­це уже бы­ла мыс­лен­но про­ве­де­на через весь ка­бинет к за­вет­ной две­ри. Я смот­рел, не от­ры­ва­ясь в её ши­ро­ко рас­кры­тые гла­за.

- Не мо­жет быть, - сно­ва по­вто­ри­ла она.
- Мо-жет! - вдруг ска­зал я твёр­до, про­из­не­ся сло­во по сло­гам, и не от­во­дя при этом взгля­да.

В её моз­гу что-то ше­вель­ну­лось. По ли­цу про­бе­жал свет­лый луч. Ше­сте­рён­ки в по­след­ний раз щёлк­ну­ли, ста­ли на ме­сто и за­кру­ти­лись как обыч­но. Она вновь пре­вра­ти­лась в ску­ча­ю­ще­го адми­ни­стра­то­ра, де­ла­ю­ще­го свою ру­тин­ную ра­бо­ту.

Пе­ре­лист­нув пас­порт на стра­ни­цу с фа­ми­ли­ей, она све­ри­ла но­мер с дан­ны­ми в ком­пью­те­ре и изящ­но щёлк­нув ука­за­тель­ным паль­цем по боль­шой кла­ви­ше, от­пра­ви­ла кар­точ­ку на пе­чать. По­ра­зи­тель­но, но у ме­ня на гла­зах её со­зна­ние вы­тес­ни­ло трав­ми­ру­ю­щие фак­ты, на­ру­ша­ю­щие кар­ти­ну ми­ра, в под­со­зна­ние, мо­мен­таль­но на­чи­сто об этом по­за­быв!

4.

Я сто­ял, опер­шись на гра­нит на­бе­реж­ной ре­ки Фон­тан­ки и дер­жал в ру­ках за­вет­ное свет­ло-ко­рич­не­вое удо­сто­ве­ре­ние чи­та­те­ля, раз­мыш­ляя при этом, сто­ит ли моя лю­бовь к кни­гам та­ких ис­пы­та­ний и го­тов ли я через год вновь за­явить­ся в этот ка­бинет.

Впро­чем, вско­ре всё за­бы­лось, жизнь по­тек­ла сво­им че­ре­дом, как пе­ре­ли­ва­ю­ща­я­ся от­ра­жён­ны­ми цвет­ны­ми ог­ня­ми во­да Фон­тан­ки. Через год у ме­ня по­яви­лась про­пис­ка, и я смог за­пи­сать­ся в Рос­сий­скую На­цио­наль­ную биб­лио­те­ку на Пар­ке По­бе­ды, чья ар­хи­тек­ту­ра все­гда на­по­ми­на­ла мне храм.

Но на сме­ну бу­ма­ге уже при­хо­ди­ла иная эпо­ха, с аб­со­лют­но дру­ги­ми воз­мож­но­стя­ми по до­ступ­но­сти и ско­ро­сти по­ис­ка нуж­ной ин­фор­ма­ции. И в этой эпо­хе бу­маж­ные кни­ги из на­сущ­ной необ­хо­ди­мо­сти по­не­мно­гу пре­вра­ти­лись в ри­ту­аль­ные при­над­леж­но­сти.